| Лесной период
По завершении последнего холодного периода лед в конце концов растаял и отступил на север, оставив позади Данию, омываемую морем с трех сторон. Страну покрыли леса, и самым обычным деревом стала темно-зеленая сосна. На лесных прогалинах росли трава и низкий кустарник, и только берега рек и моря были свободны от деревьев. В лесах водилась дичь – лось, дикий кабан, медведь, благородный олень и зубр.
Охотники этого периода жили у воды: на берегу озера или на морском побережье. Иногда поселения обнаруживаются и внутри страны, на открытых местах в дюнах или на сопках.
Мы очень мало знаем о поселениях этих людей, но известны случаи, когда ученые обнаруживали следы нескольких простых хижин, что позволяет нам проникнуть в тогдашнюю строительную технологию. Изучение следов обитания этих людей показало, почему их поселения располагались у озер. В мягком сухом климате этого периода крупные озера зарастали тростником и покрывались торфом, на котором начинали расти ольха и береза. В Улькеструпе, на острове, возникшем именно таким образом и находящемся неподалеку от берега озера, была построена хижина – вблизи рыбных и охотничьих угодий. У самой ее стены росла огромная ольха; однажды, когда в хижине никого не было, дерево было повалено бурей и при падении сильно повредило дом. При раскопках обнаружилось, что пол сохранился очень хорошо; он состоял из больших полос березовой коры длиной почти в 6 футов, шириной в 1 фут 6 дюймов и толщиной в один дюйм, покрывая площадь 20 х 15 футов. На полу были найдены сосновые ветки и мягкие постели из папоротника-орляка. В центре находился очаг – круглая площадка почти 5 футов в диаметре, где были обнаружены песок, глина и древесный уголь.
На полу лежал двухдюймовый слой кремневых орудий и лесных орехов. Этот слой строго ограничивался рамками прямоугольника хижины, кроме ее юго-восточной, обращенной к озеру, стороны. Здесь пласт мусора продолжается и за пределами хижины; правда, большая часть найденного археологами выкинутого материала была раскопана на участке, который в то время находился ниже уровня воды. Значит, дверь хижины, должно быть, выходила на юго-восток, к озеру; вероятно, лодка вытаскивалась из воды у самой двери и лежала на куче мусора. Из этого можно заключить, что озеро занимало в мыслях людей главенствующее положение. Из него они добывали свое ежедневное пропитание и могли наблюдать за приходом и уходом животных и птиц через открытую дверь.
Сосредоточение кремневых изделий и мусора внутри прямоугольника пола показывает, что хижину окружали постоянные, непроницаемые стены. Вероятно, они представляли собой легкие конструкции, сплетенные из камыша и тростника, но не обмазанные штукатуркой, поскольку на этой стоянке следов глины не найдено. Стены поддерживал ряд столбов толщиной с человеческое запястье. Эти опоры встречаются не по всему периметру, и кажется вероятным, что некоторые из них были унесены через какое-то время после того, как хижина была заброшена.
Отдельные находки говорят о времени года, в течение которого в хижине жили люди. Один молодой северный олень, чьи останки были там обнаружены, не мог быть убит раньше июня, а лесные орехи, от которых сохранилось много скорлупок, обычно собирались в конце лета.
Значит, хижина использовалась только летом. Руководитель раскопок тщательно проанализировал орудия, найденные в ней, и заметил, что все маленькие кремневые острия, известные как микролиты, отличаются одними и теми же особенностями изготовления; это говорит о том, что все они были сделаны одним человеком. Кажется вероятным, что в хижине жила только одна семья, хотя места в ней хватило бы и на гораздо большее количество людей.
Среди предметов, выброшенных или забытых людьми, жившими в хижине, было весло с красивой резьбой почти четырех футов в длину, сделанное из ореховой доски. У него были длинный тонкий черенок и короткая широкая лопасть; это – типичное весло, соответствующее другой находке из зеландского болота в Холмегорде. Признаков лодки не было обнаружено, но если, что кажется правдоподобным, она была изготовлена из шкур, натянутых на деревянную раму, то она должна была быстро истлеть, не оставив и следа. От этого периода до нас не дошло ни одной лодки; но возможно и то, что мезолитические лодки изготавливались из древесных стволов, как это было в более поздние периоды.
Находки из других датских болот обеспечивают нас дальнейшими сведениями об этих людях. Несмотря на то, что единственным инструментом для резьбы по дереву, которым они располагали, был кремневый нож, они умели искусно им пользоваться. Качество их работы можно оценить на примере вышеописанного весла, а также длинного лука из Холмегорда. Это оружие сужается от толстого центра к концам; в середине находятся две широкие выемки, обеспечивающие надежный захват оружия рукой. Это был мощный лук прекрасных пропорций, который, как показали современные копии, требовал от руки своего владельца немалой силы; и, если бы он не был таким прочным, то сломался бы. Это было действенное оружие, которое использовалось не только для охоты на крупную дичь, но также, о чем свидетельствуют найденные на некоторых стоянках кости, для охоты на птиц. Охотнику помогали собаки двух пород – крупной и мелкой.
При нарезке торфа в болоте в Виге, Северо-Западная Зеландия, был найден скелет, поведавший занимательную историю о мезолитической охоте. Скелет принадлежал дикому зубру, могучему животному с изысканными изогнутыми рогами. Дважды ему удалось уйти от охотников, в первый раз, когда стрелы уже глубоко вонзились в его бок, а во второй раз он был ранен более серьезно. Однако он был еще достаточно силен, чтобы спастись бегством через лес и броситься в небольшое озеро, где он и плавал, пока силы не оставили его; кровь его обагрила прозрачную воду; потом, медленно и беспомощно, он утонул в грязи, покрывшей его израненное тело, пронзенное смертоносными стрелами.
Остатки растений и останки птиц показывают, что изученные археологами стоянки были населены, в основном, в течение летних месяцев. Каждую осень охотники покидали свои поселения, реки и озера и отправлялись на поиски новых охотничьих угодий. Подобно современным охотничьим сообществам, хозяйство и рацион всецело определялись характером окружающей среды, то есть погодными условиями, а также поведением животных, и эту черту мы уже отмечали, говоря о ледниковом периоде.
В Англии, в Стар-Карре, около Скарборо, недавно был исследован памятник, который, как было доказано, принадлежит к той же культуре, что и стоянка в Средней Ютландии, в Клостерлунде. Вместе с гарпунами и кремневыми ножами, найденными при раскопках, был обнаружен ряд причудливо обработанных костяных и роговых фрагментов. Например, некоторые лобные кости благородного оленя с прикрепленными к ним рогами были прорезаны четырьмя отверстиями. Эти отверстия говорят о том, что кость привязывалась к чему-то, и наиболее вероятным представляется то, что этот убор предназначался для головы самого охотника. Подтверждением этой догадки служит рисунок в одной из пещер западноевропейского ледникового периода, на котором изображен человек с оленьими рогами; конечно, мы не можем сказать, использовал ли он оленьи рога, чтобы приманить добычу, или исполнял некий магико-религиозный танец, в котором имитировал животных и их движения.
На современном уровне наших познаний мы не в силах решить эту проблему; и, вероятно, можно усомниться, был ли способен мезолитический охотник делать различие между охотничьими уловками и магическими чарами в своих усилиях по поимке добычи. Однако не следует думать, что жизнь охотника полностью поглощалась выслеживанием добычи и сбором пищи. Превосходные украшения – свидетельство того, что эти люди питали интерес не только к предметам первой необходимости. Их искусство, в основном, использует простой узор из выгравированных или процарапанных линий, но время от времени мы сталкиваемся с изображениями человека и животных, выполненными в наивной и самобытной манере. Орудия, оружие и украшения из янтаря, кости и оленьего рога покрывались гравировкой из красивых геометрических узоров или более грубым орнаментом из высверленных углублений. Иногда люди того времени вырезали объемных животных в манере, говорящей о чутком постижении формы и особенностей животного. Медведь в верхней части иллюстрации определяется безошибочно, а о его принадлежности к описываемому периоду свидетельствует тонкий резной орнамент на боку; прекрасными пропорциями отличается и голова лося (в центре справа), датировать которую позволяет орнамент из высверленных углублений и отверстий. Изображения человеческих фигур, возможно, более забавны; например, на иллюстрации, внизу, показана небольшая группа людей, вырезанная на массивной кости зубра. Можно предположить, что эта группа является семьей, и, конечно, соблазнительно так и сделать. Справа расположена величавая фигура, возможно, отец, к нему обращены три другие: мать и две дочери; все эти фигуры "закрашены" перекрестными штрихами, а сын слева, возможно, не разделяющий с остальными интереса к важной персоне справа, изображен и быстром движении.
Охотничья культура оставалась неизменной много тысяч лет, но, даже просуществовав до 2-го тысячелетия до н. э., в ходе своей долгой истории она все же претерпела несколько фундаментальных изменений.
Древнейшее из известных поселений культуры маглемозе, стоянка в Клостерлунде в Средней Ютландии, отличается некоторыми характерными чертами. Она располагалась у небольшого озера, окруженного березами, столь обычными для Дании этого периода (8-9 тысяч лет назад). К сожалению, почва Клостерлунда содержит мало извести, поэтому кости и олений рог не сохранились. С другой стороны, очень удачно, что мы располагаем другим важным памятником того же времени в Стар-Карре (Йоркшир), который дал много сведений о культурных и хозяйственных условиях этого периода. В то время Данию связывал с Англией длинный мост через Северное море, образован он был Доггербанкой и другими мелями, и кочевые охотники этого периода могли совершенно свободно перемещаться из Стар-Карра в Клостерлунд и обратно. Лишь несколько столетий спустя море залило эту полоску суши и снова отрезало Ютландию от Англии.
Мы уже упоминали о просверленных лобных костях оленя, найденных в Стар-Карре, но этот же памятник предоставил нам и другие оленьи рога, в которых были сделаны продольные прорези. От этих рогов резцами отделялись осколки для того, чтобы впоследствии превратиться в наконечники гарпунов и шилья.
В Клостерлунде и Стар-Карре мы сталкиваемся с первыми настоящими кремневыми топорами, изготовленными либо из желвака, либо из отщепа. Именно здесь родился тип орудия, с которым мы будем постоянно встречаться на нижеследующих страницах. Такие топоры не отличаются особым изяществом, но зато являются характерной чертой этой культуры. Ядрищный топор изготавливался из кремневого желвака, обколотого с обеих сторон, чтобы придать готовому изделию форму овала с острой кромкой, которая создавалась несколькими умелыми ударами рубящим инструментом. Его необходимо отличать от топора из пластины, сделанного из отщепленной от нуклеуса большой пластины с острой кромкой; последняя оставалась без изменений, а остальные края оббивались, пока топор не приобретал форму грубого треугольника с сильно обколотыми сторонами.
Топор – инструмент, имевший жизненное значение в человеческой истории, – впервые появляется в Дании в период мезолита, и даже в этой примитивной форме он был пригоден для рубки деревьев.
Как и в Бромме, в Клостерлунде были обнаружены дискообразные скребла, и, хотя в большинстве своем они круглые, временами попадаются и овальные образцы (со сколами вдоль одной из сторон). Представлены и другие типы – ядрищные скребки, изготовленные из нуклеуса с короткими ступенчатыми сколами вдоль покатой режущей кромки, плоские скребки (такой же формы, но сделанные только из части нуклеуса) и скребки из отщепа обычно с выпуклой, но иногда и с вогнутой, кромкой.
Пластины, хотя и довольно грубые, отколоты искусной рукой. Наряду со скребками из них изготавливались резцы, для которых характерна острая кромка посередине или с одной стороны пластины. Кроме того, они использовались как ножи, со сколами вдоль одной из сторон, и в качестве маленьких пил с зазубренными кромками.
Из мелких пластинок делались микролиты – маленькие орудия, обработанные с одной или с обеих сторон. Некоторые имеют треугольную форму, другие – ланцетовидную, а у третьей распространенной разновидности сколы идут вдоль одной длинной стороны.
У этих маленьких предметов длинная история, упирающаяся в ледниковый период. Они обычны для позднего палеолита и особенно характерны для западноевропейской мезолитической культуры, известной как тарденуазская. Несколько удачных находок показали нам, как использовались эти крошечные остроконечники. Так, в болоте на полуострове Сконе была найдена деревянная стрела с древком длиной в 2 фута 9 дюймов и толщиной примерно в 0,2 или 0,3 дюйма. К его концу был прикреплен микролит, посаженный на смолу; в ней остался отпечаток второго микролита, а вместе они образовывали зазубренный наконечник. Разумно предположить, что треугольные микролиты как раз Для этого и предназначались, т. е. позволяли получить стрелу с зубцами.
Культура маглемозе в ее классической форме известна по находкам, происходящим из зеландских болот в Маглемозе, около Мюллерупа (это – первый из найденных па-мятников, который и дал свое название всей культуре), в Свердборге, Лундбю, Холмегорде и Омосене. Необходимо отметить, что между предметами, обнаруженными на этих стоянках, существуют типологические различия, но они заходят не слишком далеко и более чем естественны для культуры, охватывающей обширную территорию и значительный период времени. Материал из Маглемозе включает несколько неуклюжих пластин и простых ланцетовидных микролитов, в то время как более поздние находки из Свердборга демонстрируют блестящую технику обработки кремня: это тонкие, изящные пластины и множество маленьких микролитов всевозможных форм – треугольные, ланцетовидные, трапециевидные. Найдены там и разные другие орудия: ядрищные топоры, более мелкие топоры из пластин, скребки и резцы той же формы, которую мы уже наблюдали в Клостерлунде, но более совершенные с точки зрения технологии изготовления. В Свердборге кремень обрабатывали мастера своего дела, но, кроме того, в их распоряжении было превосходное сырье, зеландский кремень, который легко найти среди морен острова. Огромный интерес представляют многие орудия из оленьего рога и кости; наиболее распространены острия, или наконечники гарпуна с короткими зазубринами вдоль одной из сторон. Менее характерны орудия с большими зубцами или с выщербленной стороной. Иногда встречаются великолепные составные лезвия с пазами по сторонам, в которые вставлены мелкие пластинки кремня, закрепленные смолой.
Из оленьего рога делались и лезвия топоров, причем отверстие для рукояти всегда располагалось в основании топора, а не прошивало отросток рога, как в более поздние периоды. В некоторых случаях поверхность топора была сглажена и украшена узором из высверленных углублений, в то время как прочие топоры сохраняли естественную фактуру оленьего рога. У топоров были долотовидная режущая кромка или же острое лезвие, образованное вставленной в отверстие кремневой пластиной или клювом. Другим важным инструментом было долото, сделанное из длинной массивной кости, снабженной поперечной режущей кромкой.
Среди прочих орудий и оружия особенной популярностью пользовались две разновидности: заостренное, оснащенное рукоятью оружие из оленьего рога и костяной кинжал. Эти предметы часто декорировались, а иногда покрывались тонкими, замысловатыми узорами, напоминающими вышивку. У длинных резных лезвий из рога в толстом конце имеется отверстие для древка. Создавшие их охотники, вполне возможно, желали потягаться с оленями, чьи прекрасные "головные уборы" способны нанести противнику весьма чувствительный урон.
Кость и олений рог использовались в полной мере: отпиленные trochlea превращались в приспособления для полировки, более мелкие отростки служили отбойниками при обработке кремня, а прочие осколки кости использовались как шилья или рыболовные крючья.
Ответвление культуры маглемозе оставило свои памятники у озер и по берегам ручьев и рек Ютландии. Эти стоянки находят в характерных местах, например, на низких песчаных склонах у самого берега реки, сухих, пригодных для жилья и доминирующих над рекой. Находки из большинства таких поселений представляют собой небольшое количество мелких инструментов, что свидетельствует о непродолжительности пребывания людей на одном месте. Другие же стоянки использовались из года в год и часто посещались. Например, поселения у р. Гудено использовались и в позднейший период, там же обнаружены и орудия, характерные для культуры эртебёлле – поперечные наконечники для стрел и огромное количество топоров из кремневых пластин.
Характерные стоянки культуры маглемозе были найдены на островах Фюн и Борнхольм. Однако борнхольмские памятники демонстрируют некоторые различия; например, крошечные изящные микролиты связывают одну из борнхольмских групп с зеландской стоянкой в Свердборге, тогда как остальные объединяет чисто локальный характер. Некоторые поселения расположены вдоль берегов рек, в то время как другие находятся на песчаных или гравийных террасах, возвышающихся над самым морем; одна стоянка, что достаточно странно, обнаружена высоко в скалистой области, откуда можно обозревать большую часть севера острова. Но, несмотря на подобные капризы, можно справедливо сказать, что места для маглемозейских стоянок тщательно выбирались; они располагались вблизи охотничьих и рыболовных угодий.
В то самое время, когда у озер процветала культура маглемозе, морское побережье населял другой народ. Его следы можно обнаружить лишь изредка, поскольку его поселения были затоплены при повышении уровня моря. Эти люди во многом отличались от маглемозейцев. Для их материальной культуры были характерны ромбоидные микролиты и косые наконечники для стрел, более близкие к германской аренсбургской культуре, нежели к тонким маглемозейским микролитам. Иногда приморское население уходило в глубь страны и обосновывалось у озер, как, например, в Конгемозе, Западная Зеландия, где найдены орудия из оленьего рога и кости. Интересно отметить, что эти переселенцы пользовались заостренными орудиями и декоративными украшениями, близкими к тем, которые свойственны культуре маглемозе.
Эта культура известна как древняя приморская, или ранняя эртебёлле. Впервые она была выделена в ходе раскопок памятника каменного века в Блоксбьёрге к северу от Копенгагена. Поселение было расположено на склоне, обращенном к болоту. Изучая найденные там предметы, руководитель раскопок заметил весьма отчетливые различия между материалом из верхнего и нижнего слоев. Предметы из верхних (позднейших) напластований точно соотносились с материалом из многочисленных раковинных куч; однако находки из нижнего слоя не имели точных аналогов. Ботаникам удалось изучить пыльцу из нижнего слоя и обнаружить, что растительность того времени состояла из сосновых и смешанных дубовых лесов. Результатом стала надежная датировка: нижний горизонт в Блоксбьёрге принадлежит более раннему памятнику, которому можно отвести место между культурами маглемозе и эртебёлле. Впоследствии аналогии были найдены у побережья Амагера, в Дюрхольмене в Восточной Ютландии, в Ведбеке на севере Зеландии и во многих других местах. Памятник в Дюрхольмене был обитаемым в течение нескольких периодов, что представляет собой очень интересную особенность. Каждое новое поселение соотносилось с меняющейся высотой воды (как и в случае Блоксбьёрга), так что древнейшее из них оказалось ближе всего к морю, на отметке 7 футов над его теперешним уровнем. Дальше вглубь суши, на высоте 8-9 футов, были найдены более поздние орудия, а последующие находились еще выше – на уровне 10,5 фута. Очевидно, что это место было идеальным для поселения, но каждый раз, когда люди возвращались сюда, наступающая на берег вода заставляла их забираться все выше по склону; и, таким образом, становится возможной относительная датировка поселений по их расположению.
Ранняя и поздняя фазы культуры эртебёлле ясно различаются по форме наконечника стрел: на начальном этапе повсеместно встречаются ромбоидные микролиты; однако впоследствии появляются поперечные наконечники, а микролиты исчезают. Еще один признак – соотношение топоров из ядрища и пластин; поначалу (как и в период маглемозе) встречается лишь небольшое количество топоров из пластин, тогда как в более поздний период доля топоров из пластин по отношению к ядрищным заметно увеличивается. Древнейшие слои эртебелльской стоянки дали зазубренные костяные ножи и составные лезвия из кости и кремня, наряду с килевыми скребками, топорами из оленьего рога с расположенным у основания отверстием для рукояти и предметами других маглемозейских типов. Во второй половине периода эртебёлле эти типы становятся редкими или полностью исчезают. На этом уровне впервые появляются керамические сосуды, большие, с заостренным основанием, изготовленные по ленточной технологии из полоски глины, накрученной по спирали. В глину введена примесь гравия, возможно, чтобы придать ей большую термостойкость. Благодаря своей форме сосуд не мог стоять самостоятельно, и его приходилось либо вкапывать в песок, либо подпирать со всех сторон камнями (возможно, иногда камни были горячими, способствуя процессу приготовления пищи). Многие из этих поселений приоткрывают постепенное изменение обычаев и условий, определявших жизнь, – это был процесс, как в зеркале, отражавший меняющийся лик Дании. Море по-прежнему штурмовало сушу; песчаные и гравийные банки вдалеке от воды до сего дня свидетельствуют о мощи стихии в тот период. Поверхность моря не раз поднималась на много футов выше ее современного уровня: возможно, трижды, причем последний такой прилив имел место в конце каменного века.
Изучение этого периода предыстории Дании находится в стадии коренных изменений; новые идеи оспаривают друг друга, а истина еще не вполне ясна. Ботаник дарит нам новое понимание сути датских неолитических стоянок, изучая неуничтожимую пыльцу, которую он обнаруживает в болотах. Порой болота могут поведать нам об орудиях или поселениях, но еще больше – о влиянии земледелия на природу, а для археолога эти знания не имеют цены. Но сначала давайте рассмотрим истоки земледелия. |
|
